Сергей Юнганс: «Спектакль - это поезд, который идёт по рельсам»

Он родился в Твери, но считает себя екатеринбуржцем. Он молод, но не­истощим на оригинальные идеи. В его творческом диапазоне - работа с крупнейшими театральными площадками России и зарубежья, но он совмещает их с продуктивной работой в Чебоксарах. Кто он, Сергей Юнганс, человек, внёсший новаторскую мысль в привычную консервативность театра, и что он хочет донести до местного зрителя? 

В преддверии премьеры своего очередного спектакля «Птица Феникс возвращается домой» режиссёр-постановщик Русского драматического театра отвечает на вопросы «АиФ» - Чувашия».

Не конвейер

- Сергей Сергеевич, бытует мнение, что режиссёр на сцене и в быту - одно лицо с одной линией поведения. Не пытаетесь и в жизни действовать по сценарию?

- Работа, дом, семья - это всё абсолютно разные вещи. Я умею отличать личную жизнь от работы.

- А есть ли разница во взаимодействии с актёрами на сцене и в закулисье?

- В принципе, нет. Режиссёр - это руководитель спектакля, и любые проявления панибратства здесь исключены. Я бы сравнил театр с армией - в метафорическом, конечно, смысле. И мне кажется, спектакль не разваливается, только если каждый точно и скрупулёзно выполняет свою задачу и делает тот рисунок спектакля, который был выверен на репетициях. Многие актёры после премьеры любят импровизировать и переделывать постановку на свой вкус. Я же стремлюсь именно к такому театру, где актёр и режиссёр своё стремление сделать лучше выражают во время репетиций.

- А сколько должно пройти репетиций, чтобы артисты услышали от вас долгожданное «Верю!»?

- Всё зависит от уровня погружения актёров в материал, от тех задач, которые ставятся. Актёру проще работать в той системе координат, в которой он привык, в том способе существования и в том стиле. Я пытаюсь каждому спектаклю придать новый образ, сделать его интересным, в первую очередь, для зрителя. Театр - не завод, не конвейер, на ленте которого проплывают одинаково отштампованные детали, это - школа для актёров. Когда в 2012 году я ставил здесь «Орфея и Эвридику», было работать очень тяжело. Конечно, и сейчас актёры порой не понимают, чего именно я от них хочу. Побывав в своё время на стажировках в Европе и принимая участие в разных фестивалях, я выстроил своё понимание того, каким должен быть театр - этаким синтезом классической русской школы переживаний и европейской школы представления. Когда единожды найденная форма закрепляется, и каждый раз она должна быть сыграна именно по этому образу.

- Но вы допускаете возможность личной зрительской трактовки?

- Мне кажется, что зритель, приходящий в театр, должен увидеть конечный продукт. И увидеть его в этой форме, даже если актёр болеет, даже если у него нет голоса, вдохновения или настроения.
Сейчас в умах преобладает клиповое мышление - мы считываем картиночные образы. Допустим, спектакль «Блондинка» может быть несколько труден для восприятия, потому что в нём заложено очень много параллельных вопросов. Но театр должен оставлять вопросы для зрителя - о счастье, о любви, о предательстве - словом, всё то вечное, что не даёт покоя, когда зрителю хочется найти отклик на терзания своей души. Театр говорит о вечном через частное к общему, будучи неким ретранслятором времени и проблемы. Во все века сюда приходили за чувством, за эмоцией. Ну, а для меня, в первую очередь, театр - это поиск. Поиск ответов. Этим он и отличается от кино. 

Театр равно интриги

- Бывает ли, что никак не удаётся найти общий язык с актёром? Памятуя о том, что в своё время вы тоже находились на подмостках в этом качестве, приходилось ли вам вступать в споры с вашим непосредственным начальником - режиссёром?

- Наверное, приход в режиссуру и был спровоцирован тем, что у меня было собственное видение своей роли. На мои предложения внести какие-либо коррективы я получал неизменное: «Ну, это в каком-нибудь другом спектакле». Я же чувствовал в себе силы что-то донести до зрителя. И подумал: пусть я лучше буду режиссёром. И тогда у меня появится художественная свобода, тогда я через творчество смогу выразить мысль.

Да, и сейчас у меня бывают случаи недопонимания с актёрами. Но в режиссуре, как и в политике (а режиссура - это тоже определённая политика, только на своём уровне), всегда приходится применять метод кнута и пряника. Мы пришли в театр не выяснять, кто - дурак, а кто - умный; мы пришли делать свою работу, своё общее дело. А интриги меня не интересуют, интригами занимается тот, кому нечем заняться. Увы, ни одно закулисье без них не обходится.

Статья по теме

Новый театр начинается не с вешалки

- Возникало у вас когда-нибудь желание сыграть роль в поставленном вами же спектакле?

- Да, такие мысли приходили на ум. Но для этого необходимо пригласить режиссёром кого-нибудь другого. Сочетать эти роли невозможно, их специфика совершенно разная. Актёр видит частно, он видит только свою роль, режиссёр же видит комплексно.

- Есть ли какие-либо критерии выбора пьесы для постановки?

- В первую очередь, это зависит от артистов: смогут ли они воплотить выбранное произведение в жизнь. Прочувствование будущего спектакля. А дальше начинается работа с художником, где мы находим точки соприкосновения, благодаря чему и рождается ключевой образ. Детали приходят уже во время работы.

Suum cuique (Каждому своё)

- Приходилось вам ставить детские спектакли? Говорят, маленький зритель куда требовательней, чем взрослый?

- Несомненно. К сожалению, у нас сложилось мнение, что детский спектакль - это халтура. Очень проблематично создать детский спектакль «семейного плана», чтобы он был одинаково интересен и детям, и взрослым.

Статья по теме

Гуру театра Чувашии Валерий Яковлев о культуре, театре и кризисе

- Таким будет «Птица Феникс» - ваше четвёртое по счёту чебоксарское детище?

- Я планирую сделать его с ограничением 12+, то есть предназначенным для детей старшего школьного возраста и выше. Спектакль этот всё-таки о любви, и в нём очень много вопросов, вечных вопросов. Что заставляет человека жить, оставаться на этой земле? Что самое главное в жизни? Спектакль будет зрелищным, игровым, лирическим, но при этом решённым в достаточно простой для восприятия театральной форме.

Сейчас я в таком возрасте, когда чем больше работаю, тем больше учусь. Спектакли ставлю так, как их чувствую, и пока нахожу здесь отклик. Могу сказать откровенно: создать конкурентоспособный европейский театр в Чебоксарах возможно лишь при наличии финансовых вливаний. Нужно держать актёров в тонусе - пластическом, речевом, эмоциональном. Нужно приглашать новых артистов, новых режиссёров, художников, композиторов и хореографов. Не забывайте про такие понятия, как «ментальность» и «региональность».

Допустим, то, что с успехом пойдёт в Екатеринбурге, городе с богатым культурным наследием, не будет понято в Чебоксарах. И наоборот. Своими спектаклями я хочу показать чебоксарскому зрителю такой театр, к которому он ещё не привык. Чем больше будет разных подходов к театру, тем это будет лучше для зрителя, которого, я считаю, нужно воспитывать. Хотите простой русской классики? Пожалуйста. Хотите комедии или чего-нибудь интеллектуально-пластического? Пожалуйста. Или, может, чего-то для души? Вот такая альтернатива всегда должна быть в храме Мельпомены. Какой получится «Птица Феникс»? Отдадим это на суд зрителю!